Интуиция.

 ИНТУИЦИЯ.
Интуиция в интровертной установке направляется на внутренние объекты или элементы бессознательного. Внутренние объекты относяться к сознанию аналогично внешним объектам, но они имеют не физическую, а психологическую реальность (на физиологической основе). Внутренние объекты представляются интуитивному восприятию в виде субъективных образов вещей, не встречающихся во внешнем опыте, а составляющих содержания бессознательного – коллективного бессознательного. Эти содержания не доступны опыту (пока), общее свойство с внешними объектами. Внешние объекты относительно таковы, какими мы их перципируем, так и формы явлений внутренних объектов релятивны и суть продукты их, недоступной нам (!) сущности и своеобразности интуитивной функции. Как ощущение, так и интуиция имеют субъективный фактор, который в экстравертной интуиции по возможности подавляется, а в интровертной становится определяющей величиной. Когда интровертная интуиция получает пробуждающий толчок от внешних объектов, она не задерживается на внешних возможностях, а останавливается на том, что было вызвано внешним внутри субъекта. Тогда как интровертное ощущение ограничивается тем, что воспринимает, посредством бессознательного, своеобразные явления иннервации и задерживается на них, интуиция, подавляя эту сторону субъективного фактора, воспринимает образ, вызванный этой иннервацией. Интровертная интуиция воспринимает всё, что происходит на дальних планах сознания, с такою же ясностью, с какой экстравертное ощущение воспринимает внешние объекты. Для интуиции бессознательные образы имеют достоинство вещей или объектов. Так как интуиция исключает сотрудничество (?) ощущения, то она или ничего не узнаёт, или узнаёт недостаточно о расстройствах иннервации, о влиянии бессознательных образов на тело (!). Образы отрешаются от субъекта и существуют уже сами по себе, без отношения к личности. Интровертный интуитивный, имевший припадок головокружения, и не подумал бы, что воспринятый образ относится к нему самому. Это немыслимо для человека установленного на суждение. Безразличие, которое обнаруживает экстравертный интуитив по отношению к внешним объектам, свойственно и интровертному по отношению к внутренним объектам. Как экстравертный интуитив постоянно чует новые возможности и идёт по их следу, не заботясь ни о своём, ни о чужом благополучии и несчастии, небрежно шагая через человеческие отношения и преграды, в вечной жажде перемен, разрушая только что воздвигнутое, так интровертный переходит от образа к образу, гоняясь за всеми возможностями, заключёнными в творческом лоне бессознательного, не устанавливая связи между явлением и собою (первый – катастрофа для социума, особенно если они у власти). Для того, кто только ощущает мир, он никогда не становится моральной проблемой (!), так и для интуитивного мир образов никогда не становится моральной проблемой. Мир как для одного, так и для другого есть эстетическая проблема, вопрос восприятия, сенсация. У интровертного исчезает сознание своего телесного существования (идеал мачо), так и его воздействие на других. С точки зрения экстраверсии о нём сказали бы: « действительность не существует для него, он предаётся бесплодным грёзам» (не имеет значения коммунизма или капиталлизма). Созерцание образов бессознательного, создаваемые творческой силой в неиссякаемом изобилии, бесплодно в смысле непосредственной пользы (необходима дальнейшая доработка). Поскольку эти образы суть возможности концепций, могущих при определённых условиях(!) сообщить энергии (!) новый потенциал, постольку и эта функция, наиболее чуждая внешнему (неполноценному) миру, неизбежна в общем психическом домоводстве. Так и психическая жизнь народа не должна быть лишена соответствующего типа. Израиль не имел бы своих пророков, если бы этого типа не существовало (если жена ушла к другому, то неизвестно кому повезло).
** Интровертная интуиция захватывает те образы, которые возникают из основ бессознательного духа, существующих априори, в силу наследственности. Эти архетипы, сокровенная сущность которых опыту недоступна, представляют собой осадок психического функционирования целого ряда предков, это опыты органического бытия накопленные миллионократными повторениями и сгущённые в типы. В этих архетипах представлены все опыты, которые издревле встречались на  нашей планете (и не только нашей). Чем чаще, и чем интенсивнее они были, тем явственнее они выступают в архетипе (как положительные, так и отрицательные). Архетип есть ноумен образа, который интуиция воспринимает и, воспринимая, создаёт. (Практическое развитие и применение в моей теории музыкального образования, как универсальность)**  
Бессознательное (основная масса народа) не есть нечто неподвижное, а напротив, нечто принимающее участие в жизни и испытывающее внутренние превращения, которые стоят во внутреннем (негативном) отношении к общему свершению. Интровертная интуиция через восприятие внутренних процессов даёт данные, которые могут иметь (а могут не иметь) выдающееся значение для понимания общего свершения. Она может с большей или меньшей отчётливостью предвидеть новые возможности (кому это нужно), и то, что впоследствии действительно наступает. Её пророческое предвидение объясняется её (позитивным) отношением к архетипам, представляющим собою закономерное течение всех вещей доступных опыту (как внешнему, так и внутреннему).
                             ИНТРОВЕРТНЫЙ ИНТУИТИВНЫЙ ТИП.
Когда интровертная интуиция достигает (единоличного) примата, то её своеобразные черты тоже создают своеобразный тип человека: мистика мечтателя и провидца, фантазёра и художника. Последнее можно считать нормальным, ибо этот тип имеет склонность ограничивать себя восприемлющим характером интуиции. Интуитивный остаётся обыкновенно при восприятии, его высшая проблема – восприятие, и если он продуктивный художник – оформление восприятия. Фантазёр же довольствуется созерцанием, которому он предоставляет оформлять себя, детерминировать себя. Углубление интуиции вызывает удаление индивида от осязаемой действительности, он становится загадкой даже для ближней среды. Если он художник, то его искусство возвещает необыкновенные вещи, вещи не от мира сего, которые переливаются всеми цветами и одновременно являются значительными и банальными, прекрасными и аляповатыми, возвышенными и причудливыми (Шагал). Если он не художник, то он оказывается непризнанным гением, праздно загубленной величиной, вроде мудрого полуглубца, фигурой для «психологических» романов (Идиот в начале). Превращение восприятия в моральную проблему лежит не совсем на пути интровертного типа, для этого  необходимо усиление судящих функций (или равномерное развитие). Однако достаточно относительно небольшой дифференциации в суждении, чтобы переместить созерцание из чисто эстетической в моральную плоскость (не так и сложно). Возникает особая разновидность этого типа, которая существенно отличается от его эстетической формы, всё же характерна для интровертного интуитивного типа. Моральная проблема возникает тогда, когда интуитив вступает в отношение к своему видению, когда он не довольствуется одним только созерцанием, эстетической оценкой и формированием, а доходит до вопроса: какое это имеет значение для меня или для мира? Что из этого вытекает для меня или для мира в смысле обязанности или задания? (Идиот к концу романа) Чисто интуитивный тип, который вытесняет суждение или обладает им лишь в плену у восприятия, никогда не доходит до такого вопроса, его вопрос сводится к тому, каково восприятие. Он находит моральную проблему непонятной и даже нелепой и гонит от себя размышление о виденном (не приведи господь иметь таких в думе или правительстве). Морально установленный интуитив, его занимает значение его видения, он заботится не столько об их дальнейших эстетических возможностях, сколько об их возможных моральных воздействиях, вытекающих для него (и других) из их содержательного (уже не только форма, но и содержания) значения. Его суждение даёт ему возможность познать, иногда лишь смутно (к великому сожалению), что он человек (!), как целое (!), каким-то образом вовлечён в видение, что оно есть нечто такое, что может не только созерцаться, но что хотело бы стать жизнью субъекта (и не только). Он чувствует, что это познание возлагает на него обязанность претворить видение в (свою собственную в первую очередь) жизнь. Так как он опирается только на видение, то моральная попытка выходит односторонней: он делает себя и свою жизнь символической (без необходимой взаимопомощи), хотя приспособленной к наличной фактической действительности (регрессивный возврат). Он лишает себя (или ему помогли) способности воздействовать на неё, он остаётся непонятным. Его язык не тот, на котором все говорят, он слишком субъективен (для псевдообъективной системы). Аргументам не достаёт убеждающей рациональности. Он может лишь исповедовать или возвещать. Он – глас проповедника в пустыне. Интровертный интуитив больше всего вытесняет ощущения объекта. Это отличительная черта его бессознательного. В бессознательном имеется компенсирующая экстравертная функция ощущения, отличающаяся архаическим характером. Бессознательную личность можно лучше всего описать как экстравертный ощущающий тип низшего примитивного рода (воздействие сознания на бессознательную толпу). Сила влечения и безмерность являются свойствами этого ощущения, как и чрезвычайная привязанность к чувственному впечатлению. Это качество компенсирует разреженный горный воздух сознательной установки и придаёт ей некоторую тяжесть, это мешает полному «сублимированию». Если вследствие форсированного преувеличения сознательной установки наступает полное подчинение внутреннему восприятию, тогда бессознательное вступает в оппозицию (!) и возникают навязчивые ощущения с чрезмерной привязанностью к объекту, которые сопротивляются сознательной установке. Формой невроза является невроз навязчивости, симптомами которого частью ипохондрические явления, частью сверхчувствительность органов чувств, частью навязчивые привязанности к определённым лицам или другим объектам. 

.  http://www.Liveinternet.ru/users/igor53/blog/